Проект «Калевала». Книга 2. Клад Степана Разина - Михаил Шелков

Степан Разин сидел в лодке со своим братом Фролом, кузнецом и Василием Усом.

– Вот те и спутнички поднабрались… – покачал он головой и взглянул на Василия.

– Сяк що ты хотел от голытьбы, Степан Тимофеич! – развёл руками Ус.

Голытьбой именовались голутвенные казаки, бедные и неимущие. Минуло десятки лет, но Русское царство всё ещё переживало последствия Смутного Времени, периода, когда государство осталось без единого правителя, а за трон боролись как родовитые дворяне, так и самозванцы. Страдал от этого, как всегда и бывало, только народ. Тысячи деревень остались разорёнными и лишёнными урожая, который доставался то русским боярам, то польским захватчикам. После восшествия на престол нового царя Михаила, положение крестьян не улучшилось. Напротив, с каждым годом они всё более походили на рабов своих помещиков. Они уже не могли поменять своего хозяина. Алексей Михайлович, наследник Михаила шесть лет назад ввёл окончательную кабалу, огласив Соборное уложение, что навсегда прикрепило подневольных людей к земле. Отныне каждый беглый крестьянин объявлялся в сыск на вечный срок.

Степан Тимофеевич Разин, потомственный донской казак, хорошо знал историю. Что-то слышал от отца, что-то от старшего брата, а потом сам много путешествовал по Руси. Ездил с казачьими станицами2 в Москву, в Воронеж, в Царицын, в Астрахань, даже провожал старцев на богомолье в Соловецкий монастырь. И насмотрелся Разин на мытарства простого народа порядком…

Донские казачьи земли, нетронутые внутренними войнами, переживали спокойствие и процветание. Казаки не были отдельным независимым народом, но и крепостное право на них не распространялось. Они выставляли боеспособные войска для охраны границ русских земель, за что получали из государственной казны золото и зерно. Казаки не платили оброка, и не заступали на службу к царю против своей воли. Традиционными врагами казаков, на которых и снаряжались походы, становились турки, крымчаки, ногаи и персы. В последнее время Москва всё чаще диктовала Дону на кого можно выступать в поход, а на кого нельзя, в зависимости от политической ситуации. С кем-то Русь находилась в состоянии войны, с кем-то в состоянии мира и торговых отношений. Казаки потихоньку начинали роптать, что Москва им навязывает свою волю…

Каждой станицей управлял казачий круг, состоявший из старейшин, который выбирал атамана на год. Атаман имел безграничную власть только при наступлении войны. Центр Донского казачества находился в городе Черкасске, где собирался большой Круг от атаманов всех станиц и старейшин, самых уважаемых казаков, выбиравший верховного атамана. Верховный Атаман уже обладал властью не только в военное, но и в мирное время. В том числе именно он вёл диалог с московским царём от лица всего донского казачества.

Пастбища и лошади любой станицы принадлежали всему обществу. Лишь некоторые, самые зажиточные казаки имели небольшие конюшни во дворах своих куреней. Земледелием казаки не любили заниматься, считая это уделом подневольных народов. Однако многие уже начинали засеивать свои поля.

С приходом Смуты, бесконечных войн, новых законов и притеснений множество крестьян пыталось бежать от своих угнетателей, чтобы укрыться в Донских землях. «С Дона – выдачи нет!» – гласило священное правило казаков. Царский указ не распространялся на их народ.

Только беглецы с северных и восточных земель добирались до казачьих поселений голодные и в оборванных лохмотьях, ничего при себе не имея. У них не было средств даже на то, чтобы отстроить себе дома. И им ничего не оставалось делать, как наниматься на работу к более зажиточным казакам, которые ещё больше могли обогатиться за их счёт. Таких казаков стали называть домовитыми, они имели богатые хутора, крепкое хозяйство, были хорошо обеспечены. Бедняки же именовались голутвенными, практически ничего не имели и едва сводили концы с концами. Иногда доходило до того, что голытьба собиралась в поход, а несколько домовитых казаков обеспечивали их оружием и припасами, вроде как этот поход оплачивали. Но вернувшиеся из похода голутвенные казаки должны были делиться с ними частью награбленного. Для домовитых такие предприятия были рискованными, ведь любой поход мог пройти неудачно. Однако и за свои жизни можно было не волноваться.

Разина подобный подход домовитых раздражал. «Що на скачках играетесь! Придёть конь первой аль не придёть, вот и будет вам достаток аль не будет!» – говорил он. Сам он войны любил. Не только сопровождал он станицы по Руси, но ещё и ходил в походы на калмыков, крымчаков и турок. Два последних раза в качестве атамана. Был физически крепок и рассудителен. С чёрными, как смоль, волосами, густыми сросшимися бровями и жёсткой бородой, он всегда смотрелся грозно и сурово. Хотя находил Разин время и покуролесить.

Голытьбу он жалел, сочувствовал ей, но знал о её трусости и ненадёжности. В них всё ещё текла кровь крепостных крестьян, не казаков!

– Що, нема веры в них? – поинтересовался шёпотом Василий.

– Откель же ей взяться-то? – Разин покосился на лодку с Филькой, Авдеем, Иваном и дедом Петро. Авдей, сейчас весь всклокоченный, изъеденный шрамами, – беглый разбойник. Он грабил со своей шайкой и бояр, и крестьян. Воевода Курский пресёк разбой, всех товарищей Авдея прилюдно казнили, однако он спасся. Иван – типичный мужик. Здоровый, в плечах точно былинный богатырь. Но простак, разумом – дуб дубом. Зато чистый сердцем, самоотверженный. Он до смерти забил оглоблей своего помещика после того, как тот силой взял его невесту. Филька воровал из барских погребов запасы, после чего его высекли чуть ли не до смерти. Едва оклемавшись, будущий певец тайно покинул боярский двор. Дед Петро вообще умудрился спалить пол деревни, неумело затопив баню. Так все четверо стали беглецами.

– Не боись, Степан Тимофеич, не боись! Ручаюсь за них!

– Ха! А кто жо мени за тобе поручитси?

Василия Уса на Дону ране никто не знал. О его роде тоже не слыхивали. Молва пошла о нём год назад, когда Ус с голытьбой около трёхсот человек отправился на Москву. «Да, на царску службу заступить хотели!» – уверял он после атаманов. Но к казацкой ораве стали примыкать беглые крестьяне. Под Воронежем в его отряде было уже больше восьмиста людей, под Тулой – до полутора тысяч.

Ус регулярно получал от гонцов из Москвы грамоты с требованием повернуть на Дон. Толпа из отребья всё множилась и теряла контроль. Царь и бояре явно волновались. У Тулы Василий со своими людьми был окружён царскими войсками, и голутвенная казачья армия была вынуждена разбежаться. Кто-то достиг вольных земель, кто-то был пойман и предан суду.

Сам Василий был схвачен в Черкасске, верховный атаман Корнила Яковлев уже получил грамоту от царя с приказом наказать Уса за неподчинение. Казачий Круг предал того показательной порке, но царским людям не сдал.

Мотивы и цели похода Василия Уса к Москве, остались неясными для донских казаков. Для Степана Разина в том числе.

– И мени, поди, нема веры! – лукаво спросил Ус.

– И тобе, – согласился Степан.

– С чаго ж тады повёл нас сюда?

– А Ермилу вот верю!

Пожилой, но статный Ермил, как заметил Разин, будто приободрился после этих слов. Расправил плечи, чуть улыбнулся. Ермил так и пылал здоровьем, силой. Даже под широкими рукавами рубахи угадывались жилистые мышцы. Длинная борода, уже украшенная сединой, была заплетена в несколько кос, что добавляло кузнецу степенности.

– Сяк кто жо тобе с Ермилом-то свёл?

– Да, дело он бает, Степан Тимофеич! – вмешался Ермил, – Я ему, поди, животом обязан!

– Гарно ужо! – махнул рукой Разин, – Ежели вышли, то не назад повертать!

– Брате, да акий тамо! – опять подал голос Фрол, – По урёме ентой век продиратьси будем! Щоб не вернутьси?

– А ты що заныл?! – злобно гаркнул Разин на младшего брата, – Куды вернёмси? Корнилку-крёстного в зад целовать? Не по нраву дорога, дык сидел бы в курене мамке титьку сосал! Али плевать хотел на Ивана?

Род Разиных был на хорошем счету. И отец, и дед Степана были зажиточными казаками и завсегдатаями походов, а сам он стал крестником атамана Яковлева. Из всех походов, в которых сам Разин принимал участие, он возвращался с богатой добычей, приумножая семейное состояние. Крепкому, сильному и рассудительному Степану прочили с годами стать Верховным атаманом. Мол, недаром же крестник Яковлева.

Всё изменилось несколько месяцев назад. Старший брат Разина Иван командовал казачьим отрядом, сражавшимся на западных границах Руси против поляков. После пяти лет службы, когда наступило временное перемирие, а люди ждали прихода зимы, он потребовал у своего командира князя Юрия Долгорукова возвращения домой для себя и своих людей. Казаки хотели вернуться к мирной жизни и начинали роптать на затянувшейся войне. Традиционно зимовали казаки дома. Долгоруков разрешения не дал, и тогда Иван, следуя донским законам, попытался увести своих людей самостоятельно. Князь же приказал схватить Разина-старшего как дезертира и казнил его.